Затерянная в мытищинских недрах, Федоскинская фабрика скромно выглядывает из-за горки, заметенной снегом — зимой не сразу заметишь с дороги. Но фабрику в окрестностях знает каждая собака, достаточно лишь уточнить, и вам обязательно укажут путь.
В холле, возле проходной, безлюдно и пусто, чувствуется близость праздника. Еще бы! Сегодня последний четверг старого года, о чем намекают пушистая елочка в углу и хаотично развешенный по холлу дождик. Досталось даже местному молочаю, который в размерах превосходит елочку. Из комнатки на проходной раздаются трели: это посетители заранее записываются на экскурсии перед затяжными январскими каникулами. Нас встречает Елена Генриховна Моисеева, главный художник фабрики.
От гравюры к живописи
Мало кому известно, что Федоскинская фабрика лаковой миниатюры начала свое существование как кустарное производство армейских киверов и козырьков из папье-маше. Основал ее купец И.П. Коробов в 1798 году. Спустя несколько лет, купец посещает немецкую фабрику в Брауншвейге, чтобы усовершенствовать технологии, и во время визита перенимает идею немцев — делать из папье-маше табакерки.
В ту пору российская табакерка — предмет статусный и дорогой, — изготавливалась из золота, серебра или слоновой кости и больно била по карману. Для аристократии так особенно: к каждому наряду у уважающего себя представителя высшего общества полагалась отдельная табачная коробочка.
Символизм табакерки тоже был разнообразен. Дамы называли табакерки «любовными кибиточками» и на балах передавали в них записки для кавалеров. Офицеры, уходящие воевать, заказывали на табакерке изображение любимой жены или семьи. Табакеркой могли наградить за заслуги перед Отечеством, а могли отлучить от двора.
Как известно, то, чем пользуются верхи, рано или поздно доходит и до низов. Этим вовремя воспользовался купец Коробов — догоняя моду, он наладил изготовление табакерок из папье-маше, доступных простому обывателю, от ямщика до обнищавшего аристократа. И бюджетный вариант символического предмета нашел своего покупателя.
После смерти Коробова фабрику унаследовал его зять, Пётр Васильевич Лукутин, чья династия владела производством на протяжении 85 лет. К тому моменту мода нюхать табак проходит, и профильные производства (в Москве и Петербурге) наскоро закрываются как нерентабельные. Но смекалка Лукутина в сложные времена не дает фабрике остаться на периферии рынка: Федоскино расширяет ассортимент товара. Помимо редких теперь табакерок, начинают изготавливаться шкатулки под всевозможные виды документов и писем, очечники, пенальчики для дамских вееров, коробочки для чая. Внутренняя часть зачастую была не просто лакированной, а оснащена серебряными пластинами, для того чтобы при использовании не повредить драгоценный лак.
— Если бы Лукутин в свое время не расширил ассортимент, — рассказывает Елена Генриховна, — то совсем не факт, что мы бы дожили до сегодняшнего дня. Человек всегда покупает то, что можно функционально использовать.
Украшать фабричные предметы яркими красками стали не сразу. Табакерки образца 1799 года выглядели совсем иначе. Живописи на папье-маше не было, но была наклеена гравюра, которую покрывали лаком. При Лукутине на шкатулках появляются живописные композиции, создается первая рисовальная школа на двадцать человек, которая впоследствии перерастет в профтехшколу, а затем и в училище. Первые художники были приезжими из Троице-Сергиевой лавры, которые впоследствии создали династию Лавровых и Ивановых.
Откуда брались художники для фабрики? Ответ прост — из близлежащих деревень и непосредственно из деревни Федоскино. Обучали мастеров по методике учебного копирования. Брался пример классической картины, которую художник досконально воспроизводил. В дальнейшем в Федоскинской лаковой миниатюре формируется два наиболее выраженных направления: классическое (пейзаж, натюрморт, реалистический портрет) и традиционное («тройки», «чаепития», «хороводы»). В традиционном по сей день используется не только живопись, но и разнообразные декоративные материалы, такие как перламутр, сусальное золото, порошки металлов.
— Традиционное родилось как-то само по себе, — Елена Генриховна показывает работы, блестящие лакированными боками в мастерски подсвеченных витринах. — Классика рано или поздно заканчивается, художник начинает писать свою тему. Ну а откуда крестьянам брать мотивы? Конечно, из собственной жизни, из того, что их окружает. А окружал их простой быт, в котором были кони, запряженные в сани, отдых у самовара с семьей и разудалые русские праздники.
Шкатулки на службе у государства
Однако капитализм не пощадил фабрику. Развитие рабочего класса, внедрение машин на производства, вытеснение ручного труда — совокупность множества событий конца XIX века послужила причиной спада интереса на товары из Федоскино. Завершающим аккордом стала смерть последнего из Лукутиных, фабрика была закрыта.
В 1910 году известный меценат Савва Тимофеевич Морозов выделяет крупную денежную ссуду, и десять художников-федоскинцев организуют небольшую артель, буквально подняв промысел из мертвых. Один из них, Сергей Матвеевич Бородкин, потерял руку в годы Первой Мировой войны, но освоил письмо левой рукой.
«Умирало» производство лишь единожды, в 1904 году, а после работало как часы. Но именно эта вынужденная остановка и дальнейшее перерождение привело к тому, что после революции артель имела мощную поддержку от правительства. Перед Страной Советов Федоскинская артель предстала не как капиталистическое производство, а как очаг народного искусства.
В союзные годы значение Федоскинского промысла было неприлично высоким. Стоившая немалых денег и усилий, ювелирно прописанная шкатулка становится представительским подарком, дарится дипломатам и главам государств. Как и многие другие промыслы, Федоскино переходит на актуальную тематику, пишет сюжеты, прославляющие советский период, портреты первых лиц государства, но не забывает и о прежних, традиционных мотивах.
— Кого только не писали! Сталина, Калинина, Фиделя Кастро, Маргарет Тэтчер, — загибает пальцы Елена Генриховна. — А еще тематические произведения были, «Все на выборы», «Первый космонавт», «Лампочка Ильича»…
Но самым главным в советский период был активный экспорт шкатулок. В 1971 году артель сотрудничала с одиннадцатью странами мира, включая США, Японию, Венесуэлу. За рубежом были открыты магазины, торговавшие Федоскинской шкатулкой, и шкатулка, вопреки политической ситуации, пользовались популярностью. Что же так привлекало иностранцев? Традиционный ли сюжет, птица-тройка, или хлеб соль? Или та детальность, с которой была прописана сверкающая от лака крышечка, обещала раскрыть тайну загадочной русской души? Ответа на этот вопрос нет. Но между тем Федоскино ковало валюту для Союза, за что было награждено орденом «Знак Почета». В годы Великой Отечественной войны фабрика не закрывалась. Ее берегли, отзывая с фронта художников, чтобы артель не прекращала своей работы ни на неделю.
Суши, лакируй!
Рождение Федоскинской шкатулки — процесс долгий и размеренный, на одно изделие уходит от 3 до 6 месяцев работы. Зачатие происходит на заготовительном участке, где заранее подготовленные листы картона навивают на деревянную колодку и проклеивают. Заготовка долго просыхает, затем проваривается в чанах с льняным маслом, а потом снова сушится — и в печах, и при комнатной температуре. Просушка может занимать недели, в зависимости от размеров будущего изделия.
Когда форма готова, в дело вступает мастер по обработке. Он отпиливает необходимый размер шкатулки, снимает фаски, обрабатывает края, подгоняет крышку, чтобы все работало ладно. Машинный труд минимизирован настолько, что федоскинские смело заявляют: «У нас 90–95% ручной работы!»
Мастеров по обработке папье-маше нигде не обучают, на фабрике их несколько человек, которые сами освоили технологию и теперь на вес золота.
Когда база для шкатулки сделана, следуют этапы многослойной грунтовки, шлифовки, а затем лакировки черным и красным лаком. И после каждого слоя — просушка. Знай себе, лакируй да суши!
Самое интересное — когда готовую черно-красную коробчонку передают на растерзание художнику. Мы заходим в живописные мастерские, полные улыбчивых женщин. Со всех сторон — щебет и шутки, по случаю невероятного рождественского снегопада все разговоры о погоде и расчистке дорог.
Общение клеится легко (удивительно жизнерадостные художники!), и в голове потихоньку складывается мозаика создания шкатулки, укладываются ровно все этапы росписи…
— Вы не путайте, у нас не роспись, а живопись! — ревностно поправляет нас Елена Генриховна. — Роспись — это Гжель, Жостово. А в наших шкатулках присутствуют все аспекты, характерные классической живописи: натурализм, объем, перспектива. Все академические нюансы, просто в миниатюре!
Живопись у федоскинцев трехслойная. Сперва пишут замалёвок: разметка композиции при помощи цветовых пятен, расположение основных объектов на крышке, светотеневая моделировка. Лак. Сушка.
Затем следует перемалёвок: подробная прописка изображения, лак, сушка.
Третий этап — бликовка — говорит сам за себя. Художник занимается самыми мелкими деталями, фактурой, бликами. После бликовки изделие отправляется на художественный совет. Утвержденная шкатулка матируется, а затем лакируется в восемь слоев, что придает работе идеально законченный вид.
Мастера лаковой миниатюрной живописи сегодня являются выпускниками Федоскинского художественного училища. Многие из них — миниатюристы не в первом поколении. Например, Алла Кругликова принадлежит к известной династии живописцев. Ее прадед успел поработать и при Лукутине, и участвовал в основании артели в 1910 году. Семейную традицию продолжили дед, мама и сама Алла.
— А собираются ли дети пойти по вашим стопам? — Нет, дети не хотят сидеть и ковыряться с красками, — отмахивается Алла, — они куда более современные.
Мастера пишут преимущественно под заказ, когда есть незанятое время — реализуют собственные идеи. Поэтому иногда можно встретить неожиданные решения, например стилизацию в духе модерна.
Самой необычной работой живописцы считают заказ от одного француза, члена ордена почетного Легиона, увлекавшегося живописью. Он писал картины в стиле постимпрессионизма, которые попросил запечатлеть в миниатюрах.
— Мы пишем то, что получается и на чем можно заработать. Сдельная работа требует выполнения быстрого и качественного. Кто лучше пишет пейзаж — берется за пейзажи, кто многофигурные композиции — за жанровую живопись, — чуть хмурится улыбчивая Любовь Николаевна, талантливый портретист. — Художник — это работа.
Сегодняшний покупатель Федоскинской шкатулки — человек, понимающий ценность и трудоемкость изделия. Для тех, кому понять глубину сложно, имеет возможность посетить экскурсию на производство и посмотреть, сколько труда вложено в маленькую лакированную коробочку.
Спрос на изделия сейчас не очень высок — сказывается кризис. Но в мастерских продолжает витать легкое настроение, и отовсюду сыпятся шутки. В компании этих удивительных женщин невольно осознаешь, что человек, острый на кисть, нередко оказывается острым и на язык. Елена Генриховна и живописицы-миниатюристки смотрят на ситуацию без паники и понимают природу вещей.
— Я недавно видела передачу, про пирамиду Маслоу, — делится на прощание Елена Генриховна, — и поняла, что для искусства нужно не только культурно созреть. Надо еще чтобы все базовые потребности были удовлетворены, тогда можно и картину покупать. Ведь чтобы человек повернулся лицом к искусству, он должен быть сыт.
